МУЗЕЙНАЯ ГЕРМЕНЕВТИКА: о влиянии современного выставочного дизайна на восприятие посетителей

В.М.Букатов

Об интерактивности приёмов организации современных художественных выставок и их влиянии на восприятие зрителей 

на примере проекта Такаси Мураками
в Музее современного искусства «Гараж» Москва, 2017-2018

Всё пространство московского музея современного искусства «Гараж» с осени 2017 по весну 2018 года было отдано современному японскому искусству. Проводилась выставка «Такаси Мураками. Будет ласковый дождь».

Основу экспозиции составили восемьдесят работ художника Мураками – одного из самых не только известных, но и дорогих современных художников Японии. Он не только создаёт подчеркнуто крупномасштабные произведения (см. Рис.1), но и позволяет себе использовать в их создании настоящее листовое золото и платину (см. Рис.4).

Рис.1. Проект «Такаси Мураками. Будет ласковый дождь» в музее современного искусства «Гараж» (Москва, 2017-2018). Стенд с тремя авторскими версиями картины «Тайм Бокан». 2001. Холст, монтированный на дерево, акрил. Частное собрание.

Такаси Мураками не только станковист, но и скульптор, историк живописи, художник-мультипликатор и даже кинорежиссёр. Поэтому для креативного обрамления выставки своих броских полотен с черепами, кружками условных цветочков, приторных грибочков с широко раскрытыми глазками и розовых зайчиков ему пришлось употребить не менее сотни (!) грузовиков, набитых не только стройматериалами и краской, но и «игрушками-пупсиками» из простых токийских супермаркетов.

Рис.2. Такаси Мураками. ДОБ в Странном лесу. 1999. Сталь, пластик, армированный стекловолокном, стекловолокно, смола, акрил.

В 1996 году Мураками придумал японского Микки Мауса – персонажа по имени Мистер ДОБ (от сокр. «Зачем?Зачем?»). Он часто изображал его, сделав ДОБа любимым идолом современной массовой культуры. Данная скульптурная композиция (ДОБ в центре) в 2011 году на аукционе Christie’s в Нью-Йорке была приобретена известным коллекционером Ларри Гагосяном за 2,8 миллиона долларов.

Так что в результате посещения выставки практически каждый её посетитель может обоснованно утверждать, что такого изобилия КИТЧА – подчас весьма низкопробного – он ещё никогда не видел.

Тем не менее, знакомство с экспозицией выставки категорического отторжения демонстрируемой эстетики не вызывает. Очень уж всё приятно оформлено. Грамотно развешено и стильно расставлено. И этикетаж относительно исчерпывающий. Одним словом – по современному комфортная ИНСТАЛЛЯЦИЯ: и глазу приятно и интеллекту есть за что зацепиться.

Перемещаясь по этой инсталляции, то внезапно открываешь новые ракурсы понимания уже известного. То обнаруживаешь принципиально новые кусочки информации (то есть «биты» по-современной терминологии). Которые при всей их кажущейся незначительности оказываются-таки весьма существенными для понимания не только особенностей современной японской, но и современной мировой культуры.

Зато кардинально нерешёнными остаются вопросы, связанные с  искренним недоумением – неужели это всё ИСКУССТВО? или это какая-то МИСТИФИКАЦИЯ?..

Провокации недоумений, поисков и сопоставлений

Начнём с названия. Одно оно чего стоит! Читаем: проект (вместо привычного – выставка): «Будет ласковый дождь» (!)

Поясним, что так называется один из коротких рассказов Рэя Брэдбери в «Марсианских хрониках» (1950). Считается одним из самых известных научно-фантастических рассказов. Действие протекает в Калифорнии с 4 по 5 августа 1985 (в поздних изданиях дата была заменена на 2026). После ядерного взрыва, который не оставил в городе никого из людей.

Но в чудом уцелевшем доме автоматические системы продолжают готовить завтрак, убирать дом, заправлять постели, мыть посуду, обращаясь к хозяевам, как к живым. Хотя от них остались всего лишь белые тени в стене дома, почерневшего от мощной вспышки…

Идея назвать проект именем рассказа возникла у куратора выставки – Екатерины Иноземцевой – и с восторгом было одобрено художником-эксцентриком Мураками.

«Техника и обучение»

В экспозиции четыре раздела, которые художник – решил именовать ГЛАВАМИ. Каждая из них позволяет посетителям «связывать увиденное с разными явлениями японской культуры».

В первой главе: «Техника и обучение» представлены как работы самого маэстро, так и работы, послужившие ему трамплином для собственного творческого полёта.

Сразу подчеркнём, исходники – потрясают. На момент нашего посещения проекта были выставлены две гравюры Хокусая (1760-1849), альбомный триптих «Война рыб в Драконьем дворце» (1868) и свиток Иппэя (1933) с погрудным изображением Дарумы (440-528) – индийского монаха, основавшего дзен-буддизм.

Восхитительность исторических раритетов

С подлинными гравюрами Хокусая можно познакомиться в музее Востока (на Никитском б-ре в Москве). Но там они такого впечатления не производят.

Японская музейная эстетика современного оформления раритетов при всей кажущейся простоте производят потрясающее впечатление. Именно на выставке Мураками я «своими глазами» наконец-то убедился в том, что Хокусай замечательный мастер. Владеющий волшебной техникой! Добавим, что уже из-за одного этого – стоит посетить «экспозицию данного проекта»!

А на соседней стене красовался в раме под стеклом свиток, изображение на котором было также выполнено в явно традиционной технике (на вид даже более древней, чем у Хокусая). Вот только размер свитка был уж больно грандиозным (длина развёрнутого свитка – см. Рис.3 – выше человеческого роста).

Рис.3. Проект «Будет ласковый дождь» (Москва, 2017-2018). Свиток «Дарума», изготовленный Иппеем в 1933. Бумага, тушь, кисть. Частное собрание.
Над изображением Дарумы – основателя дзен-буддизма – цитата из его стихотворения: «Один цветок распускает пять лепестков, // И плоды созревают сами собой»

А в соседнем пространстве (через стену) были выставлены два огромных эксцентрических полотна Такаси Мураками. Размеры обоих – гигантские. Буквально от пола до потолка. Одно из них – подчёркнуто узнаваемый ремейк-сплав-аллюзия, которую художник выставил как визуальную ссылку одновременно и на вершину горы Фудзиямы в гравюре Хокусая и на свиток с портретом дзэн-буддиста Дарумы.

Но ремейки как обычно более скучны по сравнению с исходниками. Поэтому меня как магнитом потянуло назад в предыдущий зал к портрету дзэн-буддиста.

На этот раз в текст экспозиционной этикетки моё внимание ввинтилось не хуже штопора в пробку дорогого марочного вина. С пристальным чтением перевода всех каллиграфических надписей, подписей и печатей на свитке (см. илл.3). (Подчеркну, что этот эффект возрастания ситуационного интереса к «мелочам» я отношу к явным заслугам экспозиционной концепции.)

Музейный этикетаж: магия комментирования

Но смысл прочитанного в голове никак не укладывался. Этот эффект продолжался и по пути домой (что опять – дорогого стоит!..)

Свиток, оказывается, создан в 1933 году! То есть он вовсе не старинный (о чём явно кричит и его необычно большой размер). Однако известно только ИМЯ мастера (а как же его фамилия?).

Сам же Дарума, как оказалось, таким именем именовался только японцами (и так звучит сокращенная версия его имени). На санскрите же его имя звучало как Бодхидхарма. И жил он в V-VI веке. Был индуским монахом. Основал дзэн-буддизм. В 510 годы он с миссионерской целью отправился в Китай (в Японии он не был).

И художник явно не мог писать его портрет (то есть изображение с натуры).  Тогда как в этикетажном комментарии работа названа портретом. Да ещё погрудным.

Но самое странное в том, что словом «дарума» в Японии именуется традиционная кукла-неваляшка. Из интернета я узнал подробности (большинство из молодых посетителей проекта то и дело наводили справки в интернете, хотя были и те, кто, не глядя на экспонаты, опупело занимался ответами на непрерывно приходящие смс-ки).

Справки из Интернета

Традиционная кукла-неваляшка делается из дерева, папье-маше или бумаги. И обычно окрашивается в красный цвет (реже в зелёный, жёлтый или белый).

Неваляшка не имеет рук и ног. По легенде Бодхидхарма (в японском произношении – Бодайдарума), основал в Китае знаменитый монастырь Шаолинь. Где по преданию в течение девяти лет он предавался медитации, созерцая стену. После девяти лет медитации у Дарумы атрофировались конечности (для восстановления которых и была разработана специальная  гимнастика).

На лице куклы обязательно изображается борода и усы (хотя бы условно). Но глаза рисуются без зрачков (!). И это принципиально.

Дело в том, что «дарума» используется в ежегодном новогоднем ритуале загадывания желаний. Её владелец, загадав желание, рисует зрачок в одном из глаз куклы. А на подбородке часто указывается имя её владельца.

В течение года дарума хранится дома на видном месте. Например, рядом с домашним буддистским алтарём. Если к следующему новому году желание сбывается, даруме дорисовывают второй глаз. А если нет — куклу относят в храм. Там её сжигают (а потом приобретают новую).

Рис.5. Традиционная кукла-неваляшка «дарума» с уже загаданным на год желанием (второй зрачёк дорисуют, когда желание сбудется)

Сжигание дарумы — это ритуал очищения. Обозначающий что загадавший желание не отказался от своей цели, а ищет другие пути её реализации. Поэтому кукла является неваляшкой (как ванька-встанька у русских). Центр тяжести в ней смещён к низу, поэтому если её наклонить, она возвращается в вертикальное положение. Что в Японии символизирует непоколебимость стремлений её владельца.

Приём мистификации в современном искусстве

В выставочном этикетаже свитка, помимо имени автора и года создания даётся перевод всех иероглифов. Но это столько не устраняет туманность смысла, сколько ещё больше нагнетает его.

Думается, что семиотическая парадоксальность данного свитка (художественная ценность которого у меня не вызывает сомнений, хотя оно и относительно поздно создано), является одним из очередных примеров конструирования мистификации в современном поставангардизме.

Так вспоминается много-зальная инсталляция «Альтернативная история искусств» (2008) созданная знаменитыми концептуалистами Ильёй и Эмилией Кабаковыми. Инсталляция демонстрировалась ими в музеях современного искусства многих стран (включая Москву). На реальных (специально возведённых) стенах, но вымышленного музея, размещалась ретроспектива неких – по большей части весьма гигантских! – картин. С правдоподобными названиями, годами создания и перечнем использованных материалов на экспозиционных этикетках к каждой из них.

То были картины трёх выдуманных художниками «авторов». Им были сочинены и имена и биографии: живший в начале XX века Шарль Розенталь, некий Кабаков 70-х годов (однофамилец Ильи Кабакова) и самый молодой – Игорь Спивак.

Понятное дело, это и сами картины стилистически были разными. Эмилия Кабакова потом рассказывала, как один из музейных охранников, подойдя к ним после вечернего обхода, спросил,  почему же это некоторые из выставленных картин не закончены? На что Илья Кабаков, не моргнув глазом, ответил, что дескать,  «художник, наверное, умер; вот и не успел закончить; а может, это был у него такой концепт».
– А что такое концепт? – тут же заинтересовался охранник, серьёзно клюнувший на провокацию…

Ребусы подписей и печатей

Из экспозиционного комментария узнаём перевод каллиграфической надписи, выполненной над изображением Дарумы. «Один цветок распускает пять лепестков», – это цитата из стихотворения самого Дарумы. И оно хорошо известно последователям дзэн-буддизма.

В этом стихотворении повествователь сообщает, что миссия его приезда в Китай — распространять учение и спасать неведующих людей. Напоминать им, что: «Один цветок распускает пять лепестков, И плоды созревают сами собой».

Далее над портретом следует подпись и круглая печать автора: «Осенью в год Водяного петуха в возрасте 60 лет Иппэй написал». Круглая печать: «Суй Сёо Сай Ин».

Подробно переводится и информация, содержащаяся в нижнем правом углу свитка. Подпись (авторская?): «Ицу Хоо».  И квадратная печать (опять авторская?): «Кюу Хоо».

Сплошное недоумение. При этом плод понимания «сам собой» не созревает. Видимо потому, что цветок, если и распустил, то далеко не все ПЯТЬ лепестков. Вот понимание и сдерживается. (На необходимость подобной ситуации в восприятии художественных произведений ещё в  20-е годы обратил особое научное внимание авангардист В. Шкловский).

Интерактивные подсказки посетителям

Вот и на выставке «Будет ласковый дождь» текст комментария старательно «морочит нам голову» новой байкой о каком-то мифическом Иппэе. Который  «скорее всего» (!) был дзэн-буддийским монахом. И когда в 1933 году ему исполнилось 60 лет (полный цикл по Восточному календарю – как у нас 60 минут составляют законченный часовой отрезок времени), то он изобразил поясной портрет основателя дзэн-буддизма.

В этикетке поясняется (за подписью Айнуры Юсуповой), что среди монахов существует традиция копировать работы своих наставников или прославленных мастеров дзэна. Ведь согласно учению дзен, истину невозможно передать словами — только бессловесно. Только от сердца к сердцу.

Или постичь в результате медитаций. Дождавшись озарения.

При желании из текста этикетки можно извлечь подсказки, на что посетителю хорошо бы обратить особое внимание:

Портрет написан лаконично — широкими мазками густой туши переданы драпировки монашеского облачения.

Быстрыми короткими штрихами разведенной серой туши — волосы на голове, бороде и груди Дарумы.

Тонкой бегущей линией черной туши обозначены череп, уши и глаза, нос, ноздри и складки вокруг носа, поджатые губы. Два точечных мазка в зрачках завершают образ дзэнского патриарха,словно вглядывающегося в самого себя.

Остаётся припомнить, что у этой «неваляшки» во время многолетней медитации ноги-руки совсем отказали…

Доступ к осмотру тыльной стороны картины

На многих акриловых картинах, выставленных в разделе, именуемом как «Глава II: «Малыш» и «Толстяк»», – изобилие черепов. Больших и маленьких. Монохромных и цветных. Страшных и симпатичных.

В дальнем углу – по ходу в следующий раздел выставки – на стене висели столбики с разъяснением концептуальности данного раздела. Подходить к ним сначала явно не захотелось. Дескать, что там интересного может быть написано, если кругом такой «развал» из людских черепов.

Беглого взгляда, скользнувшего по картинам, было достаточно. Но тут внимание привлекли сами стенды, на которых они были укреплены.

Стенды были из сборных алюминиевых каркасов с натянутой крупной металлической сеткой. Так что тыльная сторона картин была видна желающим. Что само по себе было странно. И на этой тыльной стороне было что-то написано.

Даже – много чего написано.  

Тогда я обратился к смотрительнице зала. Ею была очень юная дежурная (в этом музеи они все очень юные — см. илл.3). Она любезно объяснила мне, что это перечень имён, кто был занят изготовлением данных картин. Потом в IV разделе «Студия» я узнал, что Мураками утверждает только эскизы. Потом рабочие с помощью компьютеров переносят небольшой эскиз на полотно или составные панели.

В этом процессе участвует много народу. И Мураками как самый настоящий художник-концептуалист специально заботится, чтобы перечень всех его помощников был бы указан на его «художественном произведении» – правда не на фронтальной, а на тыльной стороне картины. Чтобы их имена были доступны для глаз желающих посетителей.

Фотохроника, как «чёрт из табакерки»

Подивившись, я обратил внимание и на ряды фотографий, под единообразным углом  висящих в воздухе. Они крепились на едва заметных тросиках

Стал бродить между ними. Снимая на айфон забавный эффект перетекания пространства, возникающий при движении между рядами парящих фоток.

Заодно понял, что фотографии документальные. Вчитался в подписи.

Зацепило, когда прочитал:

«Копия атомной бомбы «Малыш», сброшенной 6 августа 1945 на  Хиросиму. Дата съёмки неизвестна. Представлено Getty Imeges / SSPL».

После этого я вполне осознанно направился к стене с разъяснениями. Вычитанная информация вызвала во мне культурный шок.

О масштабности атомной трагедии и культуры современного китча

В комментариях к «Главе II» сообщалось, что одно из направлений деятельности художника – исследование влияния ядерной катастрофы на массовую культуру современной Японии.

6 августа 1945 года экипаж бомбардировщика Enola Gay модели Boing В-29 под командованием 30-летнего полковника ВВС США Пола Тиббетса произвел сброс атомной бомбы «Малыш» на японский город Хиросима. Через три дня, 9 августа, другой американский бомбардировщик сбросил на Нагасаки атомную бомбу «Толстяк». Цитирую:

Через несколько секунд после двух коротких фраз – «Небо над Хиросимой чистое. Бомбите первую цель»,– произнесённых  6 августа, почти все часы в городе остановились на отметке «8:15».

Статистика жертв и разрушений не в силах объяснить, чем бомбардировка Хиросимы и Нагасаки обернулась для японской истории и культуры.

Художник отмечает, что обнулилось само время. Память схлопнулась «в оглушающий звук». Зрение растворилось в «невыносимо ярком свете» всё затопляющей вспышки.

Тотальность катастрофы оказалась несоразмерна человеку. Её понять и оценить человеческим сознанием невозможно. Поэтому жизнь уцелевших в ядерной катастрофе будет неизбежно обезображена шрамами, амнезиями, тягой к ярким бирюлькам и навязчивым состояниям.

Камертон «чёрного юмора»

Первая мысль – НЕ МОЖЕТ БЫТЬ! И почему мы о жуткой реальности этих «чёрных» подробностей ничего и слыхом не слышали?! Теперь не только название раздела «Малыш и Толстяк», но и само название выставки именно по рассказу Р.Бредбери обрели свою истинную смысловую глубину.

Любое из самых низменных проявлений массовой культуры, любое её мнимое или реальное падение – ничто по сравнению с чёрным юмором тех вояк, которые додумались присвоить кодовые клички «Малыш» и «Толстяк» двум только что созданным атомным бомбам.

После информационной встряски «Главы II» уже более толерантно начинаются восприниматься все эти россыпи черепов, грибов (атомных) и уродцев в их компьютерно-акриловом тиражировании.

Мураками гордится тотальным захватом территории Музея современного искусства поделками сомнительного эстетического качества. Одних сувенирных игрушек из обычных японских супермаркетов было привезено в Московский музей современного искусства несколько контейнеров.

Эти попсовые игрушки и сувениры стали материалом для создания двух пространных инсталляций. И дети заглядываются не на документальные фотографии разрушенной Хиросимы или раритетные листы с гравюрами Хокусая. Они «залипают» на глянцевые грибочки, цветочки. На витрины с планшетами, на экранах которых беспрерывно мелькают кадры мультиков по эскизам Мураками. И на два гигантских развала пластмассовых аниме-игрушек, пупсиков, трансформеров и монстров.

Два развала, распластавшихся как останки двух сожжёных городов.

Вот уж действительно – «афтар жжот»

Большое видится на расстоянии

Я понимаю, что каждому – своё. Взрослому одно, ребёнку другое.

Я понимаю, что образ и «культуры карнавала» и «смеховых перевёртышей», о необходимости которых неустанно напоминал М.М. Бахтин, необходим и современному искусству. И проще всего указать на выставку Т.Мураками как на смехо-карнавальную терапию поколений, пострадавших и от ядерной бомбардировки, и от унизительной капитуляции, и от серости чудовищной нищеты, пришедшей на детство нескольких послевоенных поколений. Или смехо-карнавальную терапию соседних народов, до сих пор так и не взявших в толк, безмерность случившейся катастрофы.

Только вот подозрение в «передёргивании» и культурной «спекуляции» не исчезает. Сомнения в искренности художника-эксцентрика не покидают после посещения выставки ни душу и ни голову.

В виде послевкусия от выставки остается эмоциональное недоумение и интеллектуальная оторопь. Одним словом – ПАРАДОКС. Причем стойкий. И возникший не случайно.

Поэтому как тут не вспомнить, что история искусства переполнена примерами того, как  возмущённые свидетели «полных провалов» декларировали своё категорическое неверие в творческий потенциал автора. Шло время, и потом оказывалось, что тот «позорный провал автора» на самом деле был началом его «художественного триумфа». То есть первой ласточкой нового течения, направления, эстетики.

Как знать, может быть и выставка «Будет ласковый дождь» уже заняла своё место в перечне подобных примеров…