ОБСТОЯТЕЛЬНОСТЬ ЗАТЕКСТОВЫХ КОММЕНТАРИЕВ

Из статьи: Быль и небыль об ирландской огранке «магического кристалла» А.С.Пушкина, созданной в апреле-мае 2020 года для сборника литературоведческих работ Самарского государственного социально-педагогического университета

ОБСТОЯТЕЛЬНОСТЬ ЗАТЕКСТОВЫХ КОММЕНТАРИЕВ

В.М.Букатов

(в разное время высказанные доказательства, мнения и догадки об отражении в «Евгении Онегине» литературного авангардизма XVIII века)

Нам не приходилось держать в руках книжку из библиотеки Горького, «испорченную» молодым Шкловским. Но известно, что «академический» перевод А.А. Франковского (1888-1942) впервые увидел свет в 1949 году (М.,Л.). Затем его перевод и комментарии были переизданы в «Библиотеке всемирной литературы» (М.,1968). В свою очередь это издание затем стало образцом для неоднократных повторений многими издательствами. 

До перевода А.А. Франковского роман Стерна на русском языке выходил неоднократно, но к сожалению, в весьма примитивных и(или) приблизительных вариантах. Поэтому когда Шкловский пишет, что свой роман Стерн начинает с вопроса: «Не забыл ли ты завести свои часы?»,– произнесённого неизвестной личностью и повергающего читателя в недоумение о сути происходящего, – то нам трудно судить, насколько осознанно ОПОЯЗовец допускает в своём пересказе явные неточности. 

Дело в том, что в «академическом» переводе, максимально точно воспроизводящего особенности авторской стилистики, роман начинается не с вопроса о часах, а с пространных – на страницу – рассуждений повествователя: 

«Тристрам Шенди»(Глава I): Я бы желал, чтобы отец мой или мать, а то и оба они вместе, — ведь обязанность эта лежала одинаково на них обоих, — поразмыслили над тем, что они делают в то время, когда они меня зачинали. Если бы они должным образом подумали, сколь многое зависит от того, чем они тогда были заняты, — и что дело тут не только в произведении на свет разумного существа, но что, по всей вероятности, его счастливое телосложение и темперамент, быть может, его дарования и самый склад его ума — и даже, почём знать, судьба всего его рода — определяются их собственной натурой и самочувствием — — если бы они, должным образом всё это взвесив и обдумав, соответственно поступили, — — то, я твердо убеждён, я занимал бы совсем иное положение в свете, чем то, в котором читатель, вероятно, меня увидит. Право же, добрые люди, это вовсе не такая маловажная вещь, как многие из вас думают  < . . . > [9, с.5].

А уж если быть педантичным – с эпиграфа, помещённого греческой вязью без перевода и без указания авторства. [Хотя в изданиях, снабжённых обстоятельными примечаниями, любознательные читатели разумеется могут (если не будет мешать лень) в затекстовой части книги неспешна узнать перевод эпиграфа и авторство: «Людей страшат не дела, а лишь мнения об этих делах» –  Эпиктет (древнегреческий философ-стоик I в. до н. э.) из V гл. книги «’Εγχειρισιον» («Руководство»)].

Затем идёт посвящение. Но его не было в самом первом – «малотиражном» – издании первых двух глав, напечатанных в 1759 году малым тиражом на средства автора. Посвящение было написано ко второму «полновесному» изданию (1760) в одной из типографий, расположенных в Лондоне. Затем по 1767 год лондонские издатели один за другим будут печатать все последующие тома романа.