КАК АУКНЕТСЯ, ТАК И ОТКЛИКНЕТСЯ
Из статьи: Быль и небыль об ирландской огранке «магического кристалла» А.С.Пушкина, созданной в апреле-мае 2020 года для сборника литературоведческих работ Самарского государственного социально-педагогического университета
КАК АУКНЕТСЯ, ТАК И ОТКЛИКНЕТСЯ
В.М.Букатов
(в разное время высказанные доказательства, мнения и догадки об отражении в «Евгении Онегине» литературного авангардизма XVIII века)
Быль и небыль об ирландской огранке «магического кристалла» А.С.Пушкина
В одном из изданий «Евгения Онегина» (серия «Школьная библиотека», М., 1978) вступительная статья А.Е.Тархова начитается с обращения, знакового для «застойных времён» (дух которых так или иначе, но почти всегда отражался на «ценностях» советского литературоведения): «Раскрывая роман Пушкина “Евгений Онегин”, читателю полезно дать себе отчёт в том, что он приступает к одному из самых сложных пушкинских созданий, постижение которого требует от читателя труда понимания» [10, с.5].
Если в XIX веке чтение художественной литературы было делом добровольным и связывалось с удовлетворением личных духовно-эстетических потребностей, то в советском литературоведении всё оказалось перевернутом «верх тормашками». То, что раньше связывалось с получением удовольствия, в стране Советов оказалось сложным трудом, вменяемым каждому читающему в обязанность, к исполнению которой начинали готовить читателей чуть ли не со школьной скамьи (а точнее – с детского садика).
А.Тархов (1978): «В пределах одной и той же первой главы «автор» заявляет то о своей близости Онегину (строфа сорок пятая), то о своей с ним разности (строфа пятьдесят шестая). Это «раздвоение» (которое проявляется разнообразно на протяжении всего романа) можно понять как одно из тех «противоречий» романа, о которых открыто предупреждается читатель в конце первой главы» [10, с.8].
«Чтобы постигнуть сложнейший внутренний мир романа, надо на всем его протяжении активно следить [выделено мною – В.Б.], как соотносятся, спорят и дополняют друг друга Автор и Пушкин — ибо повествование от начала до конца ведется двумя голосами» [10, с.10].
Существенное отличие между «голосом Автора» и «голосом Пушкина», в том, что «Пушкин везде обращается к «друзьям», а Автор адресуется к «читателю»» [10, с.11].
Это отличие, как подчёркивает Тархов, устойчиво сохраняется на протяжении всего романа и «служит одной из примет в очень непростом деле следования за «дуэтом» этих голосов» [там же].
Поясню, что в своё время, осваивая премудрости герменевтики на текстах произведений Пушкина и памятуя о наставлении Пушкина буквально относиться к читаемому тексту, я решил вооружиться простым карандашом, чтобы заняться «непростым делом следования за «дуэтом» голосов».
Е.Двоскина
О распределении «двух «голосов» в первой главе «Евгения Онегина» комментатором были даны вполне конкретные указания.
А.Тархов: «И сорок пятая, и сорок шестая строфы первой главы полностью принадлежат повествованию Автора и содержат весьма важный материал для понимания этого персонажа. Крайняя граница речи Автора в первой главе проходит в пятьдесят четвертой строфе; все следующие шесть строф принадлежат самому Пушкину — тут он и говорит о своей «разности» с Онегиным» [10, с.11; выделено мною – В.Б.].
Поэтому свою разметку я начал со второй главы. Работа шла с трудом. То и дело на полях появлялись вопросительные знаки, отражающие неуверенность, затруднения, сомнения. А после трёх страниц – карандашные пометки и вовсе исчезают. Последить хвалёный «дуэт» повествователей оказалось невозможно.
Добавлю, что в 1987 году мне довелось познакомиться с А. Е. Тарховым. Я тогда работал над статьёй о том, как художники 30-х годов ХХ века по-разному решали проблему иллюстрирования «образа повествователя» в «Евгении Онегине» [4, с.267]. Статья предназначалась для очередного сборника «Альманах библиофила», который посвящался 150-летию со дня смерти Пушкина. «Редактором издательства» в сборнике был Александр Евгеньевич Тархов.
Во время одной из встреч я рассказал ему о своём неудачном опыте «проследить» за дуэтом Автора и Пушкина в «Евгении Онегине» с карандашом в руках. Литературовед был крайне удивлён. Потому что сам он так роман не читал. И не собирался(!). Оказалось, что когда он трудился над своим комментированным изданием «Евгения Онегина» для серии «Школьная библиотека», то никак не рассчитывал, что кто-нибудь примет его теоретические рассуждения за руководство к действию и вздумает с карандашом проверять их. [5, с.91])
Игорь Шаймарданов «Новые стихи»