ВСЕ РУБРИКИ,  Драмогерменевтика,  ОКазывается

НЕ ДОПИВ ДО ДНА

Из статьи: Быль и небыль об ирландской огранке «магического кристалла» А.С.Пушкина, созданной в апреле-мае 2020 года для сборника литературоведческих работ Самарского государственного социально-педагогического университета

НЕ ДОПИВ ДО ДНА

В.М.Букатов

 

(в разное время высказанные доказательства, мнения и догадки об отражении в «Евгении Онегине» литературного авангардизма XVIII века)

 

Стерн в «Тристраме Шенди» в фокус задушевного чтения помещает образ повествователя, его жизнь и его личные мнения о своей собственной жизни.  У Пушкина в «Евгении Онегине» в фокус задушевного чтения помещается не столько образ повествователя, сколько содержание им повествуемых событий.

На эту черту – непроизвольность читательских реконструкций – первым указал молодой Шкловский. Указал мимоходом, но метко и хлёстко: « < … > интересный вопрос, в серьез ли написан «Евгений Онегин»? Грубо говоря, плакал ли над Татьяной «Пушкин», или он шутил? Русская литература с Достоевским во главе уверяет, что плакал [ 12, с.214; выделено мною – В.Б.]. 

В результате реакция у читателей романа Пушкина стала кардинально отличаться от реакции у читателей романа Стерна. И в «Тристраме Шенди» и в «Евгении Онегине» повествователи открыто и чуть ли не на каждой странице напоминают о себе. Но только в первом случае рассказчик постоянно находится в круге внимания читателей, которые явно отличают его образ и от образа Стерна (настоящего автора), и от содержания рассказываемых им событий.

Тогда как во втором случае внимание читателей то и дело соскальзывает с образа рассказчика на содержание рассказываемой им истории. Тогда как личность рассказчика оказывается в тени. Что потворствует невольному отождествлению рассказывающей персоны с самим Пушкиным. Параллельно увеличивая концентрацию «задушевного чтения». До степеней критических, когда читатель «смотрит в книгу, а видит совсем не то, что было приуготовлено автором, но то, что ему самому хочется видеть. То есть по выражению А. Потебни «вращается в круге своей личной мысли» [см.: 5, с.26].

У Стерна работа над 9-ю томиками романа заняла девять лет. Роман остался подчеркнуто незавершённым. 

Работа Пушкина над «Евгением Онегиным» длилась почти восемь лет. «Болдинской осенью» 1829 года им было принято решение о завершении «романа в стихах».

Блажен, кто праздник жизни рано

Оставил, не допив до дна

Бокала полного вина,

Кто не дочёл её романа

И вдруг умел расстаться с ним,

Как я с Онегиным моим.

В такой концовке – очевидное сходство с концовкой в «Тристраме Шенди» (разве лишь с большим подчеркиванием осознанности своего решения у Пушкина). 

Одно же из различий этих романов в том, что если у Стерна главным повествователем на протяжении всех девяти томиков романа как был, так и остался Тристрам Шенди, то у Пушкина с годами концепция потихоньку стала «меняться». С повествователем в «Евгении Онегине» происходит метаморфоза, явно непланируемая Пушкиным в начале работы над романом. То, что в 1823 году у поэта вызывало «прилив желчи», в 1829 воспринимается им как возможное и чуть ли не единственно верная реакция.

Художник Дмитрий Морозов

То есть ранее высмеиваемый прогноз бесперспективности онегинского поколения теперь реабилитируется поэтом. Форма «балагурного» изложения, которая раньше пародировалась в романе, признаётся содержательной и вполне уместной в ситуации, когда сжигается X глава, когда поэт понимает, что, получив согласие родителей невесты на брак, он «попал в совершенно безвыходное положение». [2, с.169].

Поясним, что А. Ахматова всё созданное Пушкиным в болдинскую осень сравнивала с удивительным «психологическим памятником» [см. 3], «воздвигнутым дням своих горчайших размышлений и колебаний», связанных с предстоящей «женитьбой на 17-летней красавице, которая его не любит и едва ли полюбит» [2, с.170].

Игорь Шаймарданов: «Деревенский Пушкин»

Leave a Reply

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *