Режиссура делового общения
Раздел четвёртый
Повод общения (о деловых устремлениях и позиционных)
4.1. О поведении человека занятого делом или выясняющего «личные взаимоотношения» с окружающими
* По материалам главы 3 «Дела и личные взаимоотношения» (Часть II: Логика общения в жизни и на сцене) в кн.: Ершов П.М. Скрытая логика страстей, чувств и поступков. [М.]; Дубна, 2009.
Любое произнесенное слово, любые действия, любые поступки несут определённый предметный смысл. Но помимо этого в них может проявляться ещё и отношение к партнёру. Оно обнаруживается не столько в произносимых словах или совершаемых действиях, сколько в том, как они в каждом конкретном случае выполняются. То есть в тончайших оттенках, в мельчайших подробностях выполнения даже самых простых действий.
В своё время М.Горький в одном из очерков справедливо заметил – «не всегда важно — ЧТО говорят, но всегда важно, КАК говорят».
Можно точнейшим образом выполнить конкретные просьбы человека и всё же проявить при этом пренебрежительное или враждебное к нему отношение. И наоборот, отказывая в просьбе или выполняя её небрежно, можно обнаружить вполне доброжелательное или даже восхищённое отношение. Если по ходу общения внимание партнёров будет перенесено на возникшую пренебрежительность (или доброжелательность), то их общение из делового неизбежно станет позиционным.
Во время общения люди руководствуются своими представлениями и предположениями о желаниях партнёра, его возможностях. Ведь партнёр наверняка начнёт отказываться от того, что будет противоречить всем его желаниям. Или, что наверняка будет казаться ему непосильным.
Исходные представления о партнёре неизбежно определяют нюансы общения с ним. Автор режиссёрской «Теории действий» П.М.Ершов справедливо заметил, что во-первых, представления людей друг о друге (и о своих личных взаимоотношениях) бывают порой неполны, плохо обоснованы или даже ложны. А во-вторых, поведение партнёра может не соответствовать ожиданиям окружающих. И это несоответствие для кого-то из общающихся с ним партнёров может оказаться важнее того делового повода, из-за которого возникло само общение. Тогда то, что поведение партнёра не таково, каким должно было бы быть, заставляет общающегося с ним человека специально заняться выяснением и(или) изменением представлений партнёра о себе самом.
Исходная цель, связанная с каким-то делом, меняется на цель новую, уже связанную с «выяснением» личных взаимоотношений или их корректировкой. Каковы бы ни были искомые взаимоотношения (то есть, позитивными или негативными), цель эта по характеру своему существенно отличается от всех других деловых целей. Поэтому и само общение начинает выглядеть по-другому.
Взаимоотношения внутри организованного коллектива устанавливаются относительно просто, если в нём представления каждого о правах и обязанностях (как для себя, так и для других) вытекают из служебного распределения функций и никем не оспариваются. Но когда взаимоотношения между людьми полностью определяются только служебными нормами, то они становятся упрощенными, формальными или бездушными. Что вредит даже сфере чисто деловых, служебных отношений, где установившиеся взаимоотношения обычно далеки от такого примитива.
Если каждый из сотрудников в организации знает «своё место», то во время работы общение между ними возникает не из-за «мест», а из-за конкретных дел. Если же общающиеся занимаются «местами» (то есть выясняют справедливость того, что кто-то занимает «данную должность», или то и дело заявляют о своём неприятии «установившихся» взаимоотношений), то это значит, что существовавшее «равновесие» непоправимо нарушено.
Подчеркнём, что у каждого человека есть своё собственное представление о выгодном месте. И оно, так или иначе, связано с представлением человека о том, что оно позволит занять «почётное место» и в умах значимых окружающих.
Нередко почитания (то есть выгодных взаимоотношений) специально добиваются и карьеристы, и влюбленные. Стремятся создать о себе особое надлежащее представление у партнёра и деспоты, и подхалимы, и властолюбцы, и просители, и ревнивцы. Причём любой из них не всегда и не вполне предусматривает конкретные последствия искомых взаимоотношений. Обычно человеку хватает абстрактной уверенности, что эти отношения принесут ему пользу, а какую именно – об этом он часто не задумывается.
Общение, возникшее из-за выяснения и(или) изменения «места в уме другого» всегда протекает не так, как общение за достижение какой бы то ни было другой «деловой цели». А поводом для того, чтобы человек специально занялся своими взаимоотношениями с партнёром, может послужить буквально всё: от измены и предательства до небрежного жеста, улыбки и молчания — всё, в чём может выразиться отношение одного человека к другому.
Каждый из нас считает, что иногда партнёр должен что-то понимать, иногда – что-то признавать или быть догадливым, иногда что-то делать или не делать. То есть партнёр должен быть в данный момент достаточно внимателен, умён, осведомлён, находчив, добр, принципиален, снисходителен и т.п. Такие субъективные представления о дόлжном бывают не только разнообразны по содержанию (вплоть до противоположных), но и весьма различны по степени определенности и категоричности.
Мера требовательности по отношению к партнёру находится в прямой зависимости от представлений субъекта о себе самом. Требовательность человека к любому другому зависит от его уверенности в том, что он компетентен судить об обязанностях других. Но разным людям это свойственно в самых различных степенях. Одни пользуются им широко, свободно, уверенно и легко. Другие, наоборот, скромно, в самых ограниченных пределах и без широких обобщений.
Одни склонны к окончательным и категорическим заключениям. Суждения других бывают чаще неуверенны, условны, предположительны.
При общении партнёров по поводу каких-то изменений в их взаимоотношениях предметом для каждого из них являются не столько сами поступки другого, сколько его общая исходная позиция, которую он должен занимать, но не занимает (или занимает недостаточно ясно, прочно, определенно). Поэтому наступления за изменение взаимоотношений в режиссёрской «Теории действий» именуются позиционными, в отличие от всех других случаев наступления и обороны, которые называются (условно, конечно) деловыми.
Любое позиционное общение противонаправлено общению деловому: развиваясь, оно «уводит» общающихся от конкретных дел, от материальности целей в субъективные области идеальных представлений, «защитных комплексов» и досадных претензий.
Позиционная борьба нередко может начаться вокруг повода вполне делового. За столкновением как будто бы деловым может скрываться тема позиционная. За первым «деловым» недоразумением может следовать другой. За ним следующий, и ещё, и ещё. Все они оказываются основаниями для претензий всё более принципиального значения. Так наступающий доходит до необходимости открыто выразить свои требования по пересмотру взаимоотношений.
Если обе стороны во время общения будут усердствовать в выяснении и(или) корректировке своих взаимоотношений, то разразившаяся позиционная борьба обычно доводит их до полного разрыва всяких взаимоотношений друг с другом.
Одна и та же самая простая фраза может быть использована как в деловой, так и в позиционной борьбе. «Приходите завтра», «Дайте мне стакан чая», «Я слушаю вас», «Я сделал всё, о чём вы просили» и т.д. и т.п. — произнесение любой из этих фраз может быть продиктовано или вполне конкретной деловой целью, или стремлением принудить партнёра общения переменить «занимаемую им позицию».
Позиционные стычки (перебранки) наглядно иллюстрируют противонаправленность позиционной борьбы всякому деловому взаимодействию. Позиционные конфликты всегда мешают делу, отвлекая от него. Позиционные мотивы иногда ведут к раздуванию даже незначительных недоразумений.
Когда расхождения (и уж тем более пустяковые!) возводятся в принцип, то само восприятие поведения партнёра часто становится совершенно ложным. Чем меньше людей друг с другом связывает дело и чем больше они погружаются в выяснения отношений. Тем вероятнее, что толкование ими конкретных фактов, поступков и слов друг друга окажется ложным, то есть искажённым в ту или иную сторону.
